Щоденник волинського робінзона. ДЕНЬ ДВАНАДЦЯТИЙ, ТРИНАДЦЯТИЙ

Олена та Ігор Оборонови з Луцька – туристи з досвідом. Але одна з останніх мандрівок мало не коштувала їм життя.

На 14 днів ці люди опинилися сам на сам з природою. Просто вийшли на прогулянку до вулкана - і не туди звернули. Все. Потім вони бачили тільки ведмежі стежки, скелі, океан, поодиноких звірів, їли бамбук та молюсків, злизували росу з трави… і весь цей час не мали жодного зв’язку зі світом. 

Як це подружжя вижило – відомо хіба Богу. Але вони трималися завдяки неоціненним, як виявилося, знанням про секрети виживання у складних природніх умовах. Трималися. Поки мало не на останньому подиху, коли друзі давно вже поховали зниклих безвісти Оборонових, телефон не озвався рятівним сповіщенням про те, що зв’язок є…

Це був довгожданний для Оборонових турпохід на Курильські острови. Мрія мрій. Похід, що мав завершитися – дослідженням острова Ітуруп, з якого кількадесят років тому японські авіаносці рушили атакувати Перл-Харбор. До цих пір ця, згодом «орадянщена» територія – спірна. Українські туристи там в принципі – не надто бажані. Але тут перед Обороновими постала небезпека дещо іншого плану. Довелося боротися з природою. Часто – непоборною силою для рядової людини, яка з нею – віч-на-віч. 

Усі ці 14 днів Ігор Оборонов намагався писати у телефон, який вмикав час від часу, нотатки з того, що бачив, думав, пережив. Обірвані фрази. Думки. Те, чим людина хоче поділитися, коли підозрює, що це востаннє. 

Він довго потім не дивився, що тоді писав. Думав: навряд чи ці записи збереглися на карті пам’яті, яку привіз із собою до Луцька. Та втім, збереглися... Згодом, Ігор Оборонов впорядкував хаотичні записи.

Цей унікальний щоденник виживання – у серії публікацій на «Волинь24» під назвою «Щоденник волинського робінзона». Захоплююча, екстремальна і повчальна розповідь про те, як воно – наодинці з тайгою, поруч із найріднішою людиною. І - на краю життя. 

Публікуємо в оригіналі. 

Читати також: “Щоденник волинського робінзона. ДЕНЬ ПЕРШИЙ”

Читати також: “Щоденник волинського робінзона. ДЕНЬ ДРУГИЙ”

Читати також: “Щоденник волинського робінзона. ДЕНЬ ТРЕТІЙ-ЧЕТВЕРТИЙ”

Читати також: “Щоденник волинського робінзона. ДЕНЬ П’ЯТИЙ-ШОСТИЙ”

Читати також: “Щоденник волинського робінзона. ДЕНЬ СЬОМИЙ”

Читати також: “Щоденник волинського робінзона. ДЕНЬ ВОСЬМИЙ”

Читати також: “Щоденник волинського робінзона. ДЕНЬ ДЕВ’ЯТИЙ, ДЕСЯТИЙ”

Читати також: “Щоденник волинського робінзона. ДЕНЬ ОДИНАДЦЯТИЙ”



ДЕНЬ ДВЕНАДЦАТЫЙ: НАМ БЫЛО ВСЕ РАВНО, МИ ЕЛИ!!!

(Нагадаємо, Олена та Ігор Оборонови 11 днів блукають у тайзі. Під час подорожі островом Ітуруп вони пішли на прогулянки і звернули з дороги, опинившись наодинці з дикою природою. Подружжю доводиться виживати у надскладних умовах. Без їжі. Постійно у пошуках води. Під холодним дощем і серед ведмедів. На 11-й день вони помічають вертоліт у небі, але пілоти їх не бачать. Все ж Оборонови не втрачають надію дійти до заливу Касатка, звідки близько до людей. І з останніх сил пробираються через каміння та густя зарослі...)

С рассветом мистика ночи начала ослабевать. Мы часов до десяти еще жгли костер, я бродил вокруг, рубя ножом все, что только могло гореть. Когда утренний туман рассеялся, мы собрались и отправились вновь в бухту изучать возможность прохода через крутой неприступный мыс, преграждающий нам путь. Сил хватало идти только или вниз, или по ровной поверхности. Один только вид вертикальной стены причинял нам физическую боль. Начинался двенадцатый день, полный надежд и разочарований.



***

Песчаный берег встретил нас большим отливом. Волны, еще вечером заливающие устье реки, отступили, и мы без особого труда перебрались на другую сторону ее русла. Прямо перед нами метров на тридцать-сорок вверх уходила практически вертикальная стена. Она была очень не похожа на те, которые нам приходилось обходить или штурмовать ранее.

Мыс настолько глубоко врезался в остров, что нам даже думать не хотелось о том, что придется его обходить через болотистые берега сразу нескольких речушек, петляющих среди плавней. Надежда была только на медведей, которые могли проложить свою тропу прямо над океаном по отвесным скалам. Эти лесные тропинки давно уже стали нашими союзниками в борьбе за выживание. Несмотря на опасность столкнуться нос к носу с косолапыми, по-другому проходить обрывы и заросли часто не было возможности.

Идти по песку было тяжело. В ушах отдаленно звучали звуки мелодии из какого-то другого мира, но мы их уже не обсуждали, просто принимали как некую данность. Организм остро нуждался в энергии и отказывался повиноваться. Лена тоже еле брела. Только то, что за этим утесом должна начинаться северная оконечность Касатки, толкало нас вперед. 



***

Мы поравнялись с огромным камнем, лежащим на песке, вокруг которого отлив образовал несколько ванн с прогретой утренним солнцем водой. В них вовсю суетились мальки, но шансов их поймать не было никаких. Я равнодушно прошел мимо. И опять Лена спасла ситуацию.

Маленькие, мельтешащие во все стороны существа оказались не мальками, а мелкими, миллиметров десять - пятнадцать, креветками. Потом мы узнали, что это криль.

Первые попытки поймать эту мелочь были почти безрезультатными. Мы ловили их пальцами в воде и редкую добычу складывали во все ту же мятую жестяную баночку из-под кофе, которую носили с собой. Точнее, ловила в основном Лена. Моей реакции явно не хватало для такой охоты. Мне было стыдно, что у меня ничего не выходит. 

***

Общий план был сделать хоть какой-нибудь суп, принеся в жертву нашему спасению этих крошечных созданий. Но разжигать костер не было никакого желания и я решился на эксперимент. Двух пойманных креветок я засунул просто в рот и проглотил целиком.

Ощущение было странное и не самое лучшее. Результата я тоже не почувствовал. И тогда во мне проснулся хищник. Я вылавливал рачков, бросал в рот вместе с песком, налипшим на них, жевал и глотал. Вкус еды сразу разлился по языку, по мозгу, по всему телу. Двадцать пять лет вегетарианства уступили место фактору выживания.

Скоро Лена последовала моему примеру. Опыт охоты на креветок рос ежеминутно. Скоро мы уже ловили их каждые несколько секунд в воде, выкапывали десятками из песка. Так прошло часа два. Мы ели, не обращая внимания на песчинки на зубах, не замечая волн, раз за разом замывающих наши ботинки в мокрый песок. Нам было все равно, мы ЕЛИ!!! Даже вероятное появление медведей нас перестало беспокоить. Мы не озирались по сторонам, не рыскали глазами по окрестностям. Мы превратились в первобытных обитателей планеты, пришедших в 21 век прямо из века каменного. Наше внимание было полностью захвачено случайной добычей, неожиданно дающей нам новый шанс.



***

И результат пришел быстро. Объективно мы съели крайне мало, если сравнивать с порциями еды обычного человека в обычных условиях. Но и этого количества хватило, чтобы наши мышцы опять принялись за работу. Удача была с нами. А тут мы еще увидели, что прямо от линии волн вертикально вверх уходили ступени, проложенные медвежьими лапами. Мы полезли по ним, воспрянувшие и духом, и телом.
Крутой подъем закончился метров через тридцать, тропа серпантином потянулась на гребень утеса. Еще немного усилий - и мы оказались на площадке, с которой открывался вид на юг. Нашему разочарованию не было конца...

***

Предобеденное солнце окончательно рассеяло туман, ветер загнал его в узкие щели и, насколько хватало глаз, мы увидели не Касатку, а бесконечную череду утесов, которые смотрели на нас со смертельным равнодушием. Каждый следующий утес был выше предыдущего, а вдали они заканчивались огромным отрогом Пирамиды - последней горы в череде вулканов цепи Ивана Грозного.

Мы поняли, что последние несколько дней жили иллюзией. Что мы не дойдем.

После этого мы шли, не разговаривая друг с другом. Монотонно спускались к океану и лезли по огромным, как автобусы, валунам, завалившим берег. Вновь поднимались и, царапаясь в кровь об острые камни, бамбук, стланик, пересекали утес за утесом. Мы уже даже не особо страховались, перебегая осыпи и проходя отвесные скальные участки. Нам не было все равно, просто страховка и осторожность тоже требуют сил.

***

К вечеру тучи затянули небо, пошел дождь. Мы стали срочно искать место для ночлега.

Нам повезло. Нам попалась сопка, поросшая только травой. Мы прошли в поисках сухостоя несколько сот метров в глубь острова, но нашли только небольшую березовую рощу, заросшую двухметровым бамбуком. Не то, конечно, что искали, но выбора не было. 

Лена принялась собирать сухую траву и веточки, которые дождь еще не успел намочить, а я принялся промышлять дрова в бамбуках. Дело было не то что непростое, а прямо таки каторжное. Найти в густых, с трудом проходимых зарослях сухие упавшие ветки – задача не для слабонервных. А я был как раз на такой стадии )))

Но, глаза боятся, а руки, как известно, делают. Мало-помалу я что-то насобирал, а у Лены разгорелся огонь. Мы принялись сушиться. Дождь немного ослаб и даже прекратился вовсе, но свое дело он сделал - зайти в бамбук за дровами означало вновь промокнуть до нитки, а тех дров, которые я успел собрать, хватило бы нам максимум до полуночи.

***

Это была трудная ночь. Очень трудная. Опять без сна. Я бродил по зарослям с фонариком, зажатым в зубах, и ломал живые ветви, насколько хватало сил. Потом их приходилось швырять в темноту по направлению к нашему лагерю, потом искать и вновь швырять. Это была изматывающая работа.

Страх наступить на медведя, как заноза, сидел в мозгу. Возле костра Лена ломала мою добычу руками, ногами, локтями, коленями, превращая ее в дрова. Горели они с трудом, ведь это были живые, полные сока ветви. А потом и они закончились…

Пришла очередь охотничьего ножа. Я рубил стволы, поначалу даже не веря в результат. Пальцы быстро уставали, одышка не давала работать более минуты - двух без перерыва. Нож затупился. Но щепка за щепкой, удар за ударом и все новые и новые трех, четырехметровые березы падали в бамбуки. Время от времени я сдавался и плелся к костру греться и сушиться. К утру рощи в радиусе двадцати метров вокруг нас не стало. Лишь одинокие обрубки, торчащие из земли, напоминали, что еще вчера здесь росли прекрасные деревья.

Было жаль этой красоты, но что было делать. К утру Лена заснула, а я приглядывал за костром. На рассвете мы поменялись ролями. Было так здорово лежать на рюкзаке и дать отдых распухшим от рубки деревьев ножом пальцам. Огонь грел и сушил одновременно. Я заснул...

***

Неожиданно пламя вырвалось у меня за спиной и обожгло голову.
Загорелась куртка и я кинулся кататься по мокрой траве, пытаясь затушить горящую одежду. Лена смотрела на меня и в испуге кричала: " Ты что делаешь?!" Я в таком же испуге кричал ей, что горю. Она принялась меня успокаивать - пламя мне приснилось и я зря вновь намок. Я с недоверием осматривал себя, но Лена оказалась права - я был цел и невредим.

Вот такие психозы начали посещать голову. Я прилег опять, а через минут десять все повторилось. Просто жесть...



ДЕНЬ ТРИНАДЦАТЫЙ: УТРОМ МЫ ПОНИМАЛИ, ЧТО ЭТО ПРОЩАНИЕ

Тринадцатый день вступал в свои права. Сначала мы ждали, что роса подсохнет, и тогда двинемся в путь. Однако туман не рассеивался, и роса не собиралась высыхать. Пришлось вздохнуть и начать двигаться, сразу же окунувшись в сырость и зябкость.

Питьевая вода закончилась у нас еще ночью, запивать жаренный бамбук, собранный Леной в роще,  уже было нечем и мы облизывали листья черемши и еще каких-то растений в попытках утолить жажду. В дуплах берез трубочками из бамбука мы высасывали скопившуюся там воду. Хоть вода пахла гнилью, мы ее пили, поскольку без нее мы себя чувствовали еще хуже, чем без еды. Пробитая насквозь дней десять назад кисть Лены приобрела мрачный буроватый вид. Лена просила разрезать рану и прижечь ножом, но я не решался. Пока…

***

Ища подходящий спуск к океану, мы несколько часов двигались по краям утесов. Несколько раз приходилось обходить трещины, в которых стояла вода, бурая от опавших листьев. Если она была не очень темного цвета, мы ее пили. По крайней мере, она была не хуже той кислой воды, которую приходилось пить первые дни, пока мы находились вблизи Баранского.

Солнце поднималось все выше, мы высохли, идти стало легче. Легче, пока не уперлись в ряды деревьев, с которыми до этого мы еще не сталкивались. Остров приготовил нам новый сюрприз. Эти колючие раскидистые хвойные заграждения оказались настолько непреодолимы, что пришлось их обходить огромными кругами. Даже стланик теперь казался нам старым приятелем. Не знаю, что это были за деревья, но их загнутые серпами ветви абсолютно не гнулись. Покрывающие их шипы и наросты делали их вообще неприкасаемыми. Только если высота ствола достигала четырех - пяти метров, нам удавалось ползком на животах или на локтях и коленях пробираться под ними.

Места были столь дремучие, что я решил, что уж здесь встречи с медведем лоб в лоб нам точно не миновать. Приходилось из последних сил свистеть и кричать, чтобы четвероногие хозяева этих мест вовремя могли уступить нам дорогу.



***

Наконец, раздирая в клочья одежду и кожу, мы выбрались на медвежью тропу, которая быстро повела нас по краю мыса над самыми обрывами. Идти было очень страшно. При других обстоятельствах тропа была бы достаточно безопасной, но теперь наши ноги подкашивались и заплетались. Мы ничего не могли с собой поделать и постоянно падали. Со стороны мы были похожи на абсолютно пьяных людей. Только невысокий бамбук, который мы хватали руками, спасал нас от падения с умопомрачительной высоты. Короткие остановки почти не приносили результата, координация не восстанавливалась. Если по пути встречались березы, мы просто обнимали их и повисали, не в силах оторваться от опоры.

Это был критический момент. И то, что кто-то из нас рано или поздно сорвется, было только вопросом времени.

Иногда тропа проваливалась и я, идя первым, летел вниз около метра, Лена вскрикивала, но мне удавалось зацепиться за бамбук. В голове у обоих начинался непонятный шум. Нам срочно была нужна передышка. И вода.



***

К счастью, скоро край утеса стал понижаться, и тропа вывела нас в столь чудесное место, что мы глазам не поверили. На огромном пологом склоне росли высокие белые березы. Землю покрывала высокая мягкая трава. Редкие ветви низкого, не выше колена, бамбука только украшали картину. Мы оказались в раю. Место было столь удивительно тихое, ласковое и непривычное для наших глаз, что я его назвал детским садиком для медвежат.

Но именно это сравнение и настораживало нас, уж очень не хотелось встретить здесь медведицу с потомством. Такая встреча точно не закончилась бы для нас позитивно. И мы продолжали спускаться по тропам, которые исчертили этот уникальный лес так же часто, как городской парк исчерчивают дорожки для гуляющей публики.

Видимо,  медведи тоже ценят красоту и комфорт. Кругом круглыми островками росла пышная, мягкая, высотой чуть выше колена трава. В тени она была мокрая и мы стали слизывать с нее мелкие капельки росы, которая осталась от маленького облачка тумана, загнанного ветерком в это ущелье. Жажда, конечно, не прошла, но сухость во рту немного ослабла.

***

К нашей радости, лес заканчивался руслом огромного ручья, который был в это время немноговодным, а ложе которого представляло собой уникальное гладкое скальное образование из магмы шириной метров пятнадцать и длиной метров пятьдесят. Ближе к океану русло обрывалось вниз многокаскадным водопадом. Поразительная мининиагара. Базальтовое дно ручья было настолько нагрето солнцем, что мы, упав отдохнуть, просто наслаждались теплом, которое проникало в нас от него.

Лена сразу заснула, я все же остался бодрствовать, карауля медведей. Время от времени что-то мелькало выше нас по руслу, но целиком никто не показывался. Я молчал, чтобы не пугать Лену и дать ей набраться сил. Впервые за несколько дней мы нормально разулись и грели голые ступни на камнях, пытаясь подсушить мозоли и волдыри. Заодно я сушил промокшие под дождями еще не распакованные пластыри.

Спустя час мы поднялись, разморенные отдыхом, заторможенные и шатающиеся. Пришлось приводить себя в норму некоторыми упражнениями и похлопыванию по щекам. Затем мы начали спускаться по водопаду вниз, осторожно преодолевая его трех, четырехметровые каскады. Внизу нас ждал берег, заваленный валунами размером с автомобиль.

Поднимаясь и спускаясь по ним, мы продолжили путь на юг в надежде, что Итуруп смилостивится и ожидающие нас впереди утесы можно будет обойти по берегу, не поднимаясь на кручи. Глаза постоянно искали что-нибудь съестное. Мы готовы были лезть куда угодно и за чем угодно, лишь бы утолить голод.

Но нам ничего не попадалось. Только безжизненные камни и волны прибоя. 

***

В тот день нам действительно везло. Мы не встретили ни одного непроходимого мыса. Иногда приходилось карабкаться по их крутым стенам над самыми волнами, но все же они были преодолимы при известной степени сноровки и удачи.

Еще прошло немного времени и солнце зашло за Пирамиду. Мы легли отдохнуть на валуны, пытаясь впитать их тепло, но тень горы была сильнее и мы стали мерзнуть. Пришлось идти дальше. Идти, пока мы не уперлись в очередной мыс. На первый взгляд он был неприступен, но на высоте метров пятнадцати мы заметили небольшую горизонтальную полку, по которой можно было попытаться перебраться на другую сторону.

Около получаса мы взбирались, лелея эту надежду. И даже обогнули мыс по полке. Но когда мы оказались на южной стороне скалы, мы увидели, что она отвесно обрывается прямо в бурлящие волны. Даже смотреть туда было моторошно, и мы осторожно, шаг за шагом, отступили назад. Камни вырывались из-под рук и ног, скала оказалась вся в трещинах и мы просто молились, чтобы слезть с нее.

Оказавшись вновь на берегу, расстроенные и вымотанные, потерявшие зря время и силы, мы начали искать место для ночлега. С океана начинал дуть пронизывающий ветер, дров рядом не было и мы полезли на гребень этого мыса в надежде найти там сухостой.



***

Самого гребня мы не видели, приходилось из последних сил лезть прямо вверх, цепляясь за невысокий бамбук, упираясь коленями прямо в склон. Мои штаны окончательно превратились в шорты и их нижние части держались вкупе с верхними только с задней стороны. Подъем был длителен и тяжел. Не было возможности остановиться посередине. Мы еле держались на откосе. Даже стать на ноги не было никакой возможности. Забираясь все выше, мы уже видели окружающие нас окрестности. А ровной площадки все не было. Что уж говорить про возможность собрать дрова…

И все же этот вечер оказался для нас очень удачным и удивительным, а ночь - полной мистики и успокоения.

Утром мы уже понимали, что это не просто так, что это Прощание. И четырнадцатый день станет для нас последним. Что мы не выйдем. Но обо всем по порядку...

***

Мы лезли и лезли, пока не оказались на узком гребне шириной с полтора метра. Длина его была метров тридцать. С трех сторон он резко шел вниз, а четвертой упирался в абсолютно вертикальную скалу. Мы оказались если и не в ловушке, то в таком положении, которое в шахматах называется патовым. Мы не могли уйти с гребня ни влево, ни вправо, ни вперед, ни назад. Начинало смеркаться. Мы загрустили. Вокруг был только бамбук по грудь и с десяток старых, высушенных солнцем и ветрами небольших, покрученных деревьев, чьи стволы плотно обвили склоны горы.

Был, правда, единственный, но очень важный позитивный момент – со стороны Японии начал дуть весьма сильный теплый ветер. Небо было чистое, и мы радовались, что ночь пройдет без дождя. Вот только где она пройдет???

***

С северной стороны, метрах в десяти ниже нас я заметил небольшой изгиб на ковре из растительности, которая покрывала склон. Прямо на этом изгибе росла большая белая береза. Спустившись туда и осмотревшись, мы обнаружили там небольшую, достаточно горизонтальную площадку или балкон, как мы ее назвали, на которой можно было заночевать. Размеры ее были метра два на три, а заканчивалась она резким обрывом. Из-за бамбука краев четко не было видно, и мы рисковали ночью улететь вниз. Поэтому пришлось заниматься инженерными работами: я примял ногами и руками, насколько мог, стебли бамбука. Затем стал стаскивать сверху, с гребня, несколько стволов деревьев, которые там удалось выкорчевать.

Процесс этот был смешной и жалкий одновременно. Если бы кто смотрел на эту картину со стороны, то увидел бы, как шатающийся, то и дело задыхающийся человек, похожий на вешалку, тянет коряги, ветки на себя, а они пружинят и катапультируют его в противоположном направлении. Но все же несколько стволов удалось выломать и скинуть вниз, на балкон. Там я разместил их по периметру с трех сторон, примяв бамбук до земли и обезопасив нас от возможного падения. Лена немного отдохнула и занялась разведением костра, я же продолжил ползать по склону, собирай ветки и прутья в несколько «складов», которые затем переносил к балкону. Это у меня заняло несколько часов. Лена тем временем уже развела огонь и ждала меня.



***

Когда я пишу так просто: «Развела огонь», это просто буквы на экране монитора.

Но в действительности ей, нам это стоило огромного терпения и выдержки. Те две зажигалки, которые мы купили в Хабаровске, давно умерли, и спасала нас старая китайская зажигалка, которую мы случайно подобрали на дороге где-то в Тибете. Вот уж действительно судьба! А заставить гореть сырые траву, кору, щепки? Памятник надо Лене поставить!

***

Итак, огонь горел, дров я насобирал предостаточно, с океана дул теплый ветер, небо было полно звезд. Но на этом наш покой закончился. Десятки клещей полезли с земли у нас по одежде, под рукава, за воротники, под штаны, в ботинки. Они атаковала нас так внезапно, что мы в ужасе вскочили и не знали, что делать дальше.

Откуда мы только их не вытаскивали! Честно говоря, я не помню, что нам помогло тогда больше: то ли дым, которым мы стали обкуривать себя; то ли угли, которыми стали, как напалмом, посыпать землю; то ли еще бог весть что, но через некоторое время наступление этих отвратительных существ прекратилось, и лишь одинокие смельчаки из этого племени кровопийц беспокоили нас на протяжении ночи.

***

На балконе росла большая, изогнутая на девяносто градусов береза. Повесив на нее свой скарб, мы снова расположились поудобнее на земле и слушали все ту же удивительную музыку. С дуновениями южного ветра она то усиливалась, то вновь ослабевала, но полностью не исчезала никогда. В ее мелодию вплетались звуки прибоя, бушующего внизу, шелест бамбуковых зарослей, расшатываемых пассатом и потрескивание нашего костра, освещающего все вокруг на много шагов. Казалось, что эти звуки – часть общей симфонии.

Не знаю, возможно, это была та самая мелодия сфер… Хотя характер ее за последние дни изменился. Часть инструментов уже не звучала, молитвы не было слышно, зато бубен бил прямо в уши.

***

Лена быстро заснула на расстеленном рюкзаке, свернувшись калачиком поближе к костру, в мои же обязанности входило поддержание огня, сушение мокрых ботинок и контроль, чтобы одежда на Лене не загорелась – мы часто не чувствовали, насколько сильно нагревалась на нас ткань – бывало, невозможно было держать на ней руку.

Сброшенные сверху стволы разгорелись и костер стал просто огромным – метра два в длину и около метра в ширину.

Я смотрел на Луну, на взлетающие в звездное небо искры и мечтал, чтобы нас заметили. Кто-нибудь. А может, нас и видели. Смотрели на берег с какого-нибудь рыболовецкого судна или сухогруза и думали: «Как там кому-то хорошо на берегу, возле костра…»

Время от времени то с одной, то с другой стороны загорался бамбук, ветер начинал гнать пламя, я вскакивал (самому смешно от этого слова) и спешно тушил пожар – не хватало еще сжечь сопку и самим угодить в лесной пожар. Сгоревшие стебли бамбука как стрелы торчали из земли, и ходьба по балкону становилась все более опасной и болезненной. Но, правда, выгорев, бамбук образовал вокруг нашего стойбища черное полукольцо, не дающее огню проглатывать новые участки склона.

Так проходила наша тринадцатая ночь.

Медведей не было слышно и это радовало. Далеко за полночь, наверное, даже ближе к рассвету, меня стал обуревать сон. Я пару раз падал лицом прямо в пламя, не в силах сидеть ровно. Пришлось будить Лену, чтобы она сменила меня.

Дров еще было предостаточно и я не переживал за костер. Лена села, как лунатик и пыталась доказать мне, что она в норме, что она в курсе, что она не проспит огонь и не сожжет обувь. Я ей особо не поверил, но проще было согласиться и постараться на пару часов выключиться.

Но главное событие этой ночи было еще впереди.



***

Музыка стала постепенно закручиваться вокруг нас в спираль и вскоре по этой спирали медленно, круг за кругом, круг за кругом к нам стала приближаться личность, лицо которой очень сложно было рассмотреть. Все волшебные звуки, все инструменты, которые сопровождали нас последнюю неделю, слились в его (или в ее) молитву, или в мантру. Не знаю… Хотя, как бы кто ни думал, это есть суть одно.

В этой жизни я близко встречал только трех особенных людей, монахов, способных на такое. Был ли это кто-либо из них, или это была другая личность, я не знаю. Описывать сокровенные детали в этом повествовании нет возможности, поэтому приходится только сказать, что это была развязка. Но какая именно, мы еще не знали. Точнее, решили, что знаем. Поэтому следующий день мы встречали спокойно и умиротворенно.

Он должен был стать для нас последним.

(Далі буде).

Підготувала Олена ЛІВІЦЬКА.

Передрук заборонено.